«Я хочу вас познакомить
с талантливым ; и истинно
интеллигентным человеком.
Индра -
с талантливым ; и истинно
интеллигентным человеком.
Индра -
- творческий человек. Среди её интересов - изобразительное искусство, керамика, дизайн, фотография и литература. Окончив Университет Манитобы, Индра выставлялась в группе НИНА и имела сольные выставки будучи ешё студенткой. В своей родной Латвии она изучала литературу и шлифовала свой писательский дар, который применяет сейчас для редактирования одного из латышских журналов и нескольких книг. Центром её творчества почти всегда являются люди. Это видно в портретах, которые она писала даже тогда, когда это не было популярно в искусстве Северной Америки, что указывает на присутствие свего пути и желаниe его защищать.»
С этих слов Виннипежской художницы, кстати, первой Персоны Недели, Натальи Дешевых началось мое знакомство и беседа с Индрой. Вернее сказать, я уже видела некоторые ее работы на выставках, которые посещала по приглашению Наташи, выставлявшейся вместе с Индрой и еще двумя одногруппниками Норой и Авой в проекте НИНА. Более того, я была сильно впечатлена большими художественно-фотографическими работами Индры, героинями которых являются Наталья и ее красавица-дочь Мария. На протяжении нескольких лет моей дружбы с Наташей в Виннипеге имя «Индра» так или иначе звучало в наших беседах, касающихся искусства. Мне очень нравились ее работы, ее особый яркий стиль, ее неповторимый сильный и смелый голос, который говорил со мной с ее полотен и фотографий.
Издалека я узнала Индру, ожидающую нашей встречи в Осборн Виллидж. Стиль художника был виден во всем: в ее одежде, обуви, кепке поверх красивых длиных светлых волос, серебряно-янтарных украшениях и сиренево-бирюзовой сумке. Мы заняли уютное местечко с чашечками экспрессо-кофе, и Индра незамедлительно начала погружать меня в бездонный кувшин своей жизненной истории, которая началась в Латвии, Риге. Дар к рисованию проявился у нее в детстве, хотя никто в семье профессионально не был связан с артистической средой. В школе ее акварельные и карандашные работы всегда вызывали восхищение учителей и одноклассников, но литература и любовь к творческому писанию всё же казались Индре ее будущей профессиональной тропой. Смерть Брежнева в 1982 году погрузила школьную выпускницу Индру в смятение и тревогу. Она несла для нее какой-то глубокий экзистенциальный смысл. Под влиянием пропаганды холодной войны, ей не только казалось, что это событие повлечет вторжение американцев в Советский Союз, свержение власти русских в Латвии, начало войны, угрозу латышам и ее жизни как части целого. Смерть советского лидера казалось юной Индре началом конца света, и это ее внезапное осознание феномена смерти, тягостное предчувствие смерти всего живого, что было таким родным и близким, охватило все ее существо.
Именно этот экзистенциальный страх привел Индру в лютеранскую церковь, где воскресные занятия вернули ей состояние покоя. Она чувствовала, что вера во Всевышнего и молитвы – это единственный путь к собственному спасению. Религиозные учения помогали восстановлению равновесия в ее душе, но реальность вынуждала искать в себе какие-то способности для зарабатывания средств к существованию.
Ее привлекательная внешность и машинописная скорость помогли Индре найти хорошую работу секретаря в одном из деартаментов Министерства Связи у большого начальника. На мой вопрос: «На каком языке вели дела в Министерстве Связи Латвии в те годы?», Индра улыбается: «Конечно, на русском!», на котором она говорила тогда почти в совершенстве, с едва уловимым акцентом. В последние годы перестройки все резко изменилось, и латышский стал подпирать русский во всех сферах правления и бизнеса в Латвии, ставшей свободной в 1991. Это было время, о котором Индра говорит как о времени надежд, свободы, и веры в то лучшее, что, наконец, пришло на ее родину после второй мировой войны.
Она поступает в университет Латвии на факультет теологии. Надо сказать, что до выбора этой профессиональной стези она придерживалась консерваторских взглядов, уверенная, что только мужчинам доступны посты в религиозных заведениях, но учеба в постперестроечное время предоставила ей замечательную возможность учиться у профессоров, приезжающих читать лекции и курсы как с Востока, так и Запада, что сделало ее отношение к религии более либеральным и вселило в нее веру в равные права женщин в религиозных сферах, то есть женщина может быть священником, пастором, или настоятелем наравне с мужчиной.
Но случилось непредвиденное, что обожгло ее мечты. В автокатастрофе погибает старый Лютеранский епископ Латвии, и его место занимает молодой 32-летний епископ, убежденный, что нет места женщине в руководстве церковью. Пастор лютеранской церкви, где Индра проходила свою университетскую практику, позволил ей, вопреки политике нового церковного руководства Латвии, продолжать ее практику и остаться в церкви, что для нее как для женщины уже считалось невозможным. Даже по окончании образования она никогда уже не могла бы получить разрешение главного епископа работать в церкви в качестве пастора. Четыре года очного образования увенчались для Индры степенью Бакалавра в Теологии.
В 1995 году она начинает Мастер программу и в той же церкви продолжает свои научно-архивные исследования о латвийской церкви во времена Советской власти. Индру интересовали судьбы тех латышских священников, которые не покинули Латвию вместе с 300 тысячами латышей во время второй мировой войны, а остались, не боясь быть сосланными в сибирские лагеря. В тот момент она не могла даже представить, что когда-то покинет Латвию и станет профессиональным художником.
В 1996 году декан факультета, кто был американцем латышского происхождения, предлагает Индре 6-месячную научно-исследовательскую поездку в Америку, которая могла бы помочь ей написать историю латышской конгрегации за рубежом.
Другое предложение было связано с работой в архивах по исследованию латышской церкви в изгнании и сбором дополнительной информации для ее мастер-диссертации. Индра почувствовала, что лишь третье предложение было как раз тем самым, что приходит именно по воле судьбы: ей предложили пост священника для службы в двух лютеранских церквах в Коннектикуте.
Ей был 31 год, красива, элегантна, со светлыми волосами до плечей, с глубокой верой в свое предназначение, данное свыше, и с осознанием невозможности ее реализации в Латвии, согласно политике церковного руководства на ее родине.
Индра поехала с условием, что, если ей не понравится место или она не понравится прихожанам, то она вернется в Латвию. Но все оказалось иначе, и четыре года Индра служила двум конгрегациям, по 140 членов каждая, в Америке, пока не встретила мужа и не переехала с ним в Виннипег, где он преподавал в университете. Привыкать к Канаде и ее культуре было сложно. Индра говорит, что американцы в своих лучших качествах похожи на русских своей прямотой и открытостью, отчего ей было легко среди них. Но Канада оказалась страной со своей спецификой и культурой, и Индре пришлось нелегко приспосабливаться к ее новой окружающей среде. Чтобы получить работу в религиозной сфере, ей нужно было пройти сложный курс и практикум в госпитале и получить сертификат клинического пасторального образования. Более того ее служба в Америке велась для латышей на ее родном латышском, а в Виннипеге в лютеранской церкви требовался безупречный и безакцентный английский, что никаким сертификатом не достигается. Разочарование накатывало на Индру и омрачало все вокруг, но мудрый руководитель курса посоветовал Индре побаловать свою уставшую душу на каких-нибудь занятиях музыки или искусства. Так она попала на арт-курс при Виннипежской Арт Галерее ради своего душевного отдыха, но одновременно продолжала образование на курсах религии в университете Манитобы. Во время обучения в летней англиканской школе, один из профессоров, преподаватель курса «Арт и Духовность», увидела ее художественные работы и посоветовала подать документы на факультет искусств в университете Манитобы, что Индра и сделала и стала студенткой этого факультета.
Религия продолжала востребовать Индру раз в год по зову латышских конгрегаций в Альберте или ином штате Канады, но мир искусств упрямо завладевал каждой ее клеточкой. В 2008 году Индра получила степень Бакалавра Искусств. Она признается, что осознает себя больше Писателем, нежели Художником, но, мне кажется, что она ПИШЕТ КРАСКАМИ. Это цвет ее внутреннего голоса. Кстати, «Мастер и Маргарита» и «Доктор Живаго» – одни из ее любимейших романов. На мой вопрос, следит ли она за творчеством других художников, не мешают ли их открытия и идеи ощущению новизны своих собственных, Индра говорит: «Обязательно слежу и не боюсь этого. Надо быть уверенным, ЧТО ИМЕННО ты действительно хочешь делать в искусстве.»
Издалека я узнала Индру, ожидающую нашей встречи в Осборн Виллидж. Стиль художника был виден во всем: в ее одежде, обуви, кепке поверх красивых длиных светлых волос, серебряно-янтарных украшениях и сиренево-бирюзовой сумке. Мы заняли уютное местечко с чашечками экспрессо-кофе, и Индра незамедлительно начала погружать меня в бездонный кувшин своей жизненной истории, которая началась в Латвии, Риге. Дар к рисованию проявился у нее в детстве, хотя никто в семье профессионально не был связан с артистической средой. В школе ее акварельные и карандашные работы всегда вызывали восхищение учителей и одноклассников, но литература и любовь к творческому писанию всё же казались Индре ее будущей профессиональной тропой. Смерть Брежнева в 1982 году погрузила школьную выпускницу Индру в смятение и тревогу. Она несла для нее какой-то глубокий экзистенциальный смысл. Под влиянием пропаганды холодной войны, ей не только казалось, что это событие повлечет вторжение американцев в Советский Союз, свержение власти русских в Латвии, начало войны, угрозу латышам и ее жизни как части целого. Смерть советского лидера казалось юной Индре началом конца света, и это ее внезапное осознание феномена смерти, тягостное предчувствие смерти всего живого, что было таким родным и близким, охватило все ее существо.
Именно этот экзистенциальный страх привел Индру в лютеранскую церковь, где воскресные занятия вернули ей состояние покоя. Она чувствовала, что вера во Всевышнего и молитвы – это единственный путь к собственному спасению. Религиозные учения помогали восстановлению равновесия в ее душе, но реальность вынуждала искать в себе какие-то способности для зарабатывания средств к существованию.
Ее привлекательная внешность и машинописная скорость помогли Индре найти хорошую работу секретаря в одном из деартаментов Министерства Связи у большого начальника. На мой вопрос: «На каком языке вели дела в Министерстве Связи Латвии в те годы?», Индра улыбается: «Конечно, на русском!», на котором она говорила тогда почти в совершенстве, с едва уловимым акцентом. В последние годы перестройки все резко изменилось, и латышский стал подпирать русский во всех сферах правления и бизнеса в Латвии, ставшей свободной в 1991. Это было время, о котором Индра говорит как о времени надежд, свободы, и веры в то лучшее, что, наконец, пришло на ее родину после второй мировой войны.
Она поступает в университет Латвии на факультет теологии. Надо сказать, что до выбора этой профессиональной стези она придерживалась консерваторских взглядов, уверенная, что только мужчинам доступны посты в религиозных заведениях, но учеба в постперестроечное время предоставила ей замечательную возможность учиться у профессоров, приезжающих читать лекции и курсы как с Востока, так и Запада, что сделало ее отношение к религии более либеральным и вселило в нее веру в равные права женщин в религиозных сферах, то есть женщина может быть священником, пастором, или настоятелем наравне с мужчиной.
Но случилось непредвиденное, что обожгло ее мечты. В автокатастрофе погибает старый Лютеранский епископ Латвии, и его место занимает молодой 32-летний епископ, убежденный, что нет места женщине в руководстве церковью. Пастор лютеранской церкви, где Индра проходила свою университетскую практику, позволил ей, вопреки политике нового церковного руководства Латвии, продолжать ее практику и остаться в церкви, что для нее как для женщины уже считалось невозможным. Даже по окончании образования она никогда уже не могла бы получить разрешение главного епископа работать в церкви в качестве пастора. Четыре года очного образования увенчались для Индры степенью Бакалавра в Теологии.
В 1995 году она начинает Мастер программу и в той же церкви продолжает свои научно-архивные исследования о латвийской церкви во времена Советской власти. Индру интересовали судьбы тех латышских священников, которые не покинули Латвию вместе с 300 тысячами латышей во время второй мировой войны, а остались, не боясь быть сосланными в сибирские лагеря. В тот момент она не могла даже представить, что когда-то покинет Латвию и станет профессиональным художником.
В 1996 году декан факультета, кто был американцем латышского происхождения, предлагает Индре 6-месячную научно-исследовательскую поездку в Америку, которая могла бы помочь ей написать историю латышской конгрегации за рубежом.
Другое предложение было связано с работой в архивах по исследованию латышской церкви в изгнании и сбором дополнительной информации для ее мастер-диссертации. Индра почувствовала, что лишь третье предложение было как раз тем самым, что приходит именно по воле судьбы: ей предложили пост священника для службы в двух лютеранских церквах в Коннектикуте.
Ей был 31 год, красива, элегантна, со светлыми волосами до плечей, с глубокой верой в свое предназначение, данное свыше, и с осознанием невозможности ее реализации в Латвии, согласно политике церковного руководства на ее родине.
Индра поехала с условием, что, если ей не понравится место или она не понравится прихожанам, то она вернется в Латвию. Но все оказалось иначе, и четыре года Индра служила двум конгрегациям, по 140 членов каждая, в Америке, пока не встретила мужа и не переехала с ним в Виннипег, где он преподавал в университете. Привыкать к Канаде и ее культуре было сложно. Индра говорит, что американцы в своих лучших качествах похожи на русских своей прямотой и открытостью, отчего ей было легко среди них. Но Канада оказалась страной со своей спецификой и культурой, и Индре пришлось нелегко приспосабливаться к ее новой окружающей среде. Чтобы получить работу в религиозной сфере, ей нужно было пройти сложный курс и практикум в госпитале и получить сертификат клинического пасторального образования. Более того ее служба в Америке велась для латышей на ее родном латышском, а в Виннипеге в лютеранской церкви требовался безупречный и безакцентный английский, что никаким сертификатом не достигается. Разочарование накатывало на Индру и омрачало все вокруг, но мудрый руководитель курса посоветовал Индре побаловать свою уставшую душу на каких-нибудь занятиях музыки или искусства. Так она попала на арт-курс при Виннипежской Арт Галерее ради своего душевного отдыха, но одновременно продолжала образование на курсах религии в университете Манитобы. Во время обучения в летней англиканской школе, один из профессоров, преподаватель курса «Арт и Духовность», увидела ее художественные работы и посоветовала подать документы на факультет искусств в университете Манитобы, что Индра и сделала и стала студенткой этого факультета.
Религия продолжала востребовать Индру раз в год по зову латышских конгрегаций в Альберте или ином штате Канады, но мир искусств упрямо завладевал каждой ее клеточкой. В 2008 году Индра получила степень Бакалавра Искусств. Она признается, что осознает себя больше Писателем, нежели Художником, но, мне кажется, что она ПИШЕТ КРАСКАМИ. Это цвет ее внутреннего голоса. Кстати, «Мастер и Маргарита» и «Доктор Живаго» – одни из ее любимейших романов. На мой вопрос, следит ли она за творчеством других художников, не мешают ли их открытия и идеи ощущению новизны своих собственных, Индра говорит: «Обязательно слежу и не боюсь этого. Надо быть уверенным, ЧТО ИМЕННО ты действительно хочешь делать в искусстве.»
(Лара)
Напоминаем условия рубрики Персона Недели:
Оглянитесь вокруг, и тот человек, который вызовет в вас вдохновение написать о ней/нем 10 строк или 100 слов, может легко стать Персоной Недели и озарить своим уникальным светом наши жизненные дороги. Ждем от вас коротеньких историй о совершенно простых, но в то же время удивительных людях, живущих рядом с нами в нашем городе. Любой человек, который чем-то замечателен, будь он художник, писатель, крановщик, пекарь, музыкант, адвокат, строитель, сапожник, водитель, ассенизатор, спортсмен, учитель, продавец, мясник, винодел, танцор, певец, короче, мастер любого дела на службе или дома может стать Персоной Недели. Интересная фотография должна сопутствовать вашему выбору. (Лара)
